Больше всего на свете я люблю играть на скрипке.

Моя скрипка совсем маленькая, потому что я и сам еще не окончательно вырос. Мне 5. Вообще-то я учусь играть давно, но теперь пришел на ритмику.

Я захожу в класс, меня встречают Пиф и Барсик. Это игрушечные собака и кот, они всегда с нами вместе занимаются и иногда говорят человеческими голосами. И учительница тоже встречает, но я забыл, как ее зовут. Мне нравится заниматься ритмикой, но в прошлый раз мне было стыдно, потому что я баловался.

У меня в кармане Черная Пантера Марвел.

— Тебе понадобятся свободные руки, поставь его пока на стул с игрушками до конца занятия, — говорит учительница.

Мне нравится слушать ее голос. Но все равно я не хочу ставить Пантеру на стул. Я запихиваю его карман поглубже, так я смогу о нем чаще думать. Хорошо, что мне разрешили.

Учительница садится за рояль и играет музыку. Она похожа на ее голос. Мне даже показалось, что она сначала говорила, говорила, а потом, когда заиграла, я и не заметил, что это теперь рояль. В ней такая тишина, как будто это спит мой братик. Он еще совсем крошечный, воооот такой. Я прищурился и заглядываю в тоненькую полоску между большим и указательным пальцами, чтобы было понятней, какой он малыш.

— Вот, ребята, когда музыка звучит плавно, музыканты называют это красивым словом «легато».

Вот это да! Легато! Я уже знаю легато на скрипке на три, на пять и на семь. Там легато и здесь тоже легато. Я пока не понял, как так вышло, но мне это почему-то приятно.

И вдруг начинается сказка.

— … И мы машем кораблю, который уплывает вдаль по морю все дальше и дальше. А на корабле, может быть, мама или папа, или бабушка, дедушка, или братик или сестричка отправляются в путешествие …

— Я без своего братика никуда не поеду! Куда он, туда и я! — успеваю выкрикнуть я, — он ведь у меня совсем маленький!

И все машут рукой легато, и я тоже машу. И вот корабль превратился в точку и уже почти исчез, и я машу двумя руками, чтобы меня было лучше видно.

— …И только чайки летают над морем и машут своими крыльями…

У меня в горле что-то щиплет и чешутся непослушные глаза. Я тру их кулаками, потому что они плачут.

— Ты плачешь, — говорит учительница. Она подходит и садится передо мной, как будто она теперь маленькая, — может, ты хочешь к папе?

Я сердито мотаю головой, потому что это ужасно глупо. Взрослые всегда думают, что раз ты плачешь, ты что-то хочешь. И еще они думают, что тебя «тронула музыка». А я никуда не хочу и меня никто не трогал, а плачу я просто — из-за братика и грусти, а еще мне жарко.

А потом я вырасту и буду играть на настоящей большой скрипке. И братик мой тоже вырастет. Про ритмику я буду помнить только Черную Пантеру Марвел в кармане. Я забуду корабль и, наверное, так и не догадаюсь, что далекая точка в море — это мое безвозвратно уплывающее детство. И временами лишь тихая светлая печаль напомнит мне знакомую мелодию Моцарта, которая когда-то дотронулась до моей души бережным легато. Но это еще не скоро. А пока я сам плыву на корабле вместе со своей маленькой скрипкой и братиком. Потому что куда он, туда и я.