Расскажу историю про домашние занятия и про разное понимание некоторых процессов.

Взрослый рассказал, что ребенок дома забывает напрочь все, что было на нашем занятии, не может ничего воспроизвести. Взрослый обескуражен.

— Хорошо, — говорю я, — давайте будем разбираться.

Вообще странно такое слышать. Ребенок хорошо движется, он фантастически усидчив для своих шести; уверенно продирается через трудности басового ключа и учится, учится играть по нотам. А забывает что-то – ну… он же ребенок, не компьютер. Вспомню, как я занималась в этом возрасте и класса до 4-го – тут помню, тут не помню.

— Мы, когда дома сами занимаемся, — говорит Взрослый, — я его спрашиваю, а он мне не может ответить. Понимаете, тут в нотах одно написано, а вы говорите — другое. Я не музыкант и я не понимаю, спрашиваю его — и он не понимает, говорит «я не знаю, я забыл». В силу своей специальности я жесткий логик, а тут все совершенно все по-другому!

Эээ. Ну, ясно. У нас-то тут сплошная романтическая взбалмошность и творческая противоречивость. Куда уж до логики. И все-таки я так и не могу понять, где это в этюде Черни и менуэте Баха могла сказать что-то не то, что есть в нотах. Задаю наводящие вопросы дальше, слушаю ответы.

— Ведь ноты – это же как книга, ведь правильно?
— Да, — говорю, — примерно.
— Так он не умеет читать ноты.
— Он умеет читать ноты, — удивляюсь я, — и даже лучше, чем многие в его возрасте.
— Но когда я его спрашиваю «что это, а вот это что?» в нотах, он не может ответить.

Вот оно что. Кажется, дошло.

— Я правильно понимаю, Вы его просите прочитать ноты с названиями и длительностями СЛОВАМИ? То есть, это половинка ре малой октавы, а это четверть ми второй октавы?

— Ну, чтобы он мог это прочитать и сыграть.

Ну вот, вуаля. То есть для Взрослого очевиден факт, что знание музыкального сочинения определяется прочтением нотного текста словами б у к в а л ь н о, как книга. И тогда он сможет с той же скоростью интерпретировать его на рояле также бегло, как читает хорошо подкованный к школе ребенок. Да, я не уточнила, что на уроках мы сейчас на стадии выучивания отдельных рук и постепенного их соединения. Кроме того, по-видимому, когда ребенок почувствовал, что его дома «экзаменуют», растерялся. Возможно, он забыл, что эта штуковина называется «половинка ре малой октавы», зато он, посмотрев в ноты, может ее найти на клавиатуре, сыграть нужной рукой и правильным пальцем и посчитать вслух «раз-и-два-и». Или он знает слово «половинка», но не знает ответ на вопрос «что это?». Потому что на уроке его не учат отвечать на вопросы, а учат использовать эти явления в игре на рояле. А что такое «звук», «ритм», «темп»? Нас, махровых спецшкольников, эти определения догнали только в 8 классе на теории музыки, но это не значит, что мы до этого их не применяли.

В связи с этим вспомнила историю про девочку, которая «неудачно» протестировалась в 1 класс. Ей на собеседовании начали показывать пластмассовые фрукты – яблоко, грушу, банан, а потом спросили «как это все вместе называется». Девочка замялась, растерялась и не вспомнила слово. Ну, маме, ясное дело – «что же вы же, как же так, вам в первый класс, а вы не знаете» и все в таком духе. И вот идут мама с девочкой домой, обе в расстройстве. И вдруг девочка вскрикивает: «Мама, я вспомнила, как это называется. МУЛЯЖИ!!!»